Кто-то неосторожным движением руки когда-то разбил пузырек с грустью. Она растекается по всему телу, просачивается сквозь пальцы, стекает по щекам, по венам, тревожит каждую клеточку. Вытирая промокашкой и высушивая этот ядовитый эликсир, снова заметны капли на щеках, на коже, на кончиках ресниц. Словить бы этот момент, чтобы перепрятать едкую жидкость, перелить, и не дать случиться произошедшему. Железная будка «Ремонт мозгов» сегодня была открыта, не так часто выпадает возможность попасть туда. Шаг вперед. Дрожащей рукой достаешь из кармана завернутую в грубый холст свою память, ту, которую прятала в самом дальнем углу от посторонних глаз, ту, которую ни разу не доставала. Вкусив радостных нот, не пересматривала картинку дня, не вспоминала, не жалела, не ставила на полочку своего хранилища радостных дней, а просто спрятала. Тогда твоя грусть была плотно закрыта деревянной крышкой. Ты выложила свою память на холодный мраморный стол, с кровавыми отпечатками чьих-то реанимаций. Память, размером с вишневую косточку, такую маленькую, песочно-бежевую, закаменелую. Оставляя ее наедине с реаниматологом, ты выходишь на улицу, вдыхаешь полной грудью глоток осеннего воздуха, пропитанного дождем и пожелтевшими листьями. Тебе хочется верить, что это поможет, но увы, отвращение очень сильно сжало все внутри. Стоило ли так долго хранить внутри придуманную иллюзию счастья, если на самом деле, это всего лишь самое ужасное, что с тобой могло произойти за это время? И как жить дальше, сказать о том, что тревожит, или молчать, продолжая врать себе, что все хорошо. Хотела сказать, не поймут.